Неточные совпадения
Три дамы: старушка,
молодая и купчиха, три господина; один ― банкир-Немец с перстнем на пальце, другой ―
купец с бородой, и третий ― сердитый чиновник в виц-мундире с крестом на шее, очевидно, давно уже ждали.
Самгин пошел и дорогой подумал, что он утверждает в правах наследства не Турчанинова,
молодого, наивного иностранца, а вдову
купца первой гильдии Марину Петровну Зотову.
Жил в этом же городе и другой
купец, да и помер; человек был
молодой и легкомысленный, прогорел и всего капиталу решился.
Особенно восхищался один
купец, тоже немного пьяный, способностью
молодого человека пить беспрерывно, оставаясь трезвым.
Купец, седой китаец, в синем халате, с косой, в очках и туфлях, да два приказчика,
молодые, с длинными-предлинными, как черные змеи, косами, с длинными же, смугло-бледными, истощенными лицами и с ногтистыми, как у птиц когти, пальцами.
Молодой купец-золотопромышленник, сын мужика, в сшитой в Лондоне фрачной паре с брильянтовыми запонками, имевший большую библиотеку, жертвовавший много на благотворительность и державшийся европейски-либеральных убеждений, был приятен и интересен Нехлюдову, представляя из себя совершенно новый и хороший тип образованного прививка европейской культурности на здоровом мужицком дичке.
В третьем, четвертом часу усталое вставанье с грязной постели, зельтерская вода с перепоя, кофе, ленивое шлянье по комнатам в пенюарах, кофтах, халатах, смотренье из-за занавесок в окна, вялые перебранки друг с другом; потом обмывание, обмазывание, душение тела, волос, примериванье платьев, споры из-за них с хозяйкой, рассматриванье себя в зеркало, подкрашивание лица, бровей, сладкая, жирная пища; потом одеванье в яркое шелковое обнажающее тело платье; потом выход в разукрашенную ярко-освещенную залу, приезд гостей, музыка, танцы, конфеты, вино, куренье и прелюбодеяния с
молодыми, средними, полудетьми и разрушающимися стариками, холостыми, женатыми,
купцами, приказчиками, армянами, евреями, татарами, богатыми, бедными, здоровыми, больными, пьяными, трезвыми, грубыми, нежными, военными, штатскими, студентами, гимназистами — всех возможных сословий, возрастов и характеров.
Проезжающие по большой орловской дороге
молодые чиновники и другие незанятые люди (
купцам, погруженным в свои полосатые перины, не до того) до сих пор еще могут заметить в недальнем расстоянии от большого села Троицкого огромный деревянный дом в два этажа, совершенно заброшенный, с провалившейся крышей и наглухо забитыми окнами, выдвинутый на самую дорогу.
— С одной стороны хозяйничает шайка
купцов, наживших капиталы всякими неправдами, а с другой стороны будет зорить этих толстосумов шайка хищных дельцов. Все это в порядке вещей и по-ученому называется борьбой за существование… Конечно, есть такие
купцы, как
молодой Колобов, — эти создадут свое благосостояние на развалинах чужого разорения. О, он далеко пойдет!
— Папа, будем смотреть на вещи прямо, — объясняла она отцу при Устеньке. — Я даже завидую Устеньке… Будет она жить пока у отца, потом приедет с ярмарки
купец и возьмет ее замуж. Одна свадьба чего стоит: все будут веселиться, пить, а
молодых заставят целоваться.
Харитина не понимала, что Галактион приходил к ней умирать, в нем мучительно умирал тот простой русский
купец, который еще мог жалеть и себя и других и говорить о совести. Положим, что он не умел ей высказать вполне ясно своего настроения, а она была еще глупа
молодою бабьей глупостью. Она даже рассердилась, когда Галактион вдруг поднялся и начал прощаться...
Луковников понимал, что по-своему
купцы правы, и не находил выхода. Пока лично его Мышников не трогал и оказывал ему всякое почтение, но старик ему не верил. «Из
молодых да ранний, — думал он про себя. — А все проклятый банк».
Теперь же капустным промыслом владеет русский
купец Семенов, сын которого постоянно живет в Мауке; делом заведует шотландец Демби, уже не
молодой и, по-видимому, знающий человек.
Тогда все тому подивилися, свита до земли преклонилася. Честной
купец дал свое благословение дочери меньшой, любимой и
молодому принцу-королевичу. И проздравили жениха с невестою сестры старшие завистные и все слуги верные, бояре великие и кавалеры ратные, и нимало не медля принялись веселым пирком да за свадебку, и стали жить да поживать, добра наживать. Я сама там была, пиво-мед пила, по усам текло, да в рот не попало.
И когда пришел настоящий час, стало у
молодой купецкой дочери, красавицы писаной, сердце болеть и щемить, ровно стало что-нибудь подымать ее, и смотрит она то и дело на часы отцовские, аглицкие, немецкие, — а все рано ей пускаться в дальний путь; а сестры с ней разговаривают, о том о сем расспрашивают, позадерживают; однако сердце ее не вытерпело: простилась дочь меньшая, любимая, красавица писаная, со честным
купцом, батюшкой родимыим, приняла от него благословение родительское, простилась с сестрами старшими, любезными, со прислугою верною, челядью дворовою и, не дождавшись единой минуточки до часа урочного, надела золот перстень на правый мизинец и очутилась во дворце белокаменном, во палатах высокиих зверя лесного, чуда морского, и, дивуючись, что он ее не встречает, закричала она громким голосом: «Где же ты мой добрый господин, мой верный друг?
Призадумался честной
купец и, подумав мало ли, много ли времени, говорит ей таковые слова: «Хорошо, дочь моя милая, хорошая и пригожая, достану я тебе таковой хрустальный тувалет; а и есть он у дочери короля персидского,
молодой королевишны, красоты несказанной, неописанной и негаданной: и схоронен тот тувалет в терему каменном, высокиим, и стоит он на горе каменной, вышина той горы в триста сажен, за семью дверьми железными, за семью замками немецкими, и ведут к тому терему ступеней три тысячи, и на каждой ступени стоит по воину персидскому и день и ночь, с саблею наголо булатного, и ключи от тех дверей железныих носит королевишна на поясе.
Все они,
молодые и немолодые, красивые и некрасивые, были набелены и нарумянены и, став в круг, ходили и пели: «Ой, Дунай ты, мой Дунай, сын Иванович Дунай!» или: «Ой, Дидо-Ладо, вытопчем, вытопчем!» Около этих хороводов ходили также и
молодые парни из
купцов и мещан, в длинных сюртуках своих и чуйках.
— В конторщики меня один
купец звал! — продолжал он врать, — я говорю: «Мне нельзя — у нас
молодой барин наш в Москву переезжает учиться и меня с собой берет!»
У старика была дочь, и дочь-то была красавица, а у этой красавицы был влюбленный в нее идеальный человек, братец Шиллеру, поэт, в то же время
купец,
молодой мечтатель, одним словом — вполне немец, Феферкухен какой-то.
Он вписался в
купцы, женился на
молодой купеческой дочери и выглядел совершенно природным
купцом.
— Да по-ихнему, сударь, что
моложе, то лучше:
купцы больше денег дают.
— Нечем, батюшки, господа проезжие, — говорил он, — не за что нашу деревню похвалить. Ты вот, господин
купец, словно уж не
молодой, так, можо, слыхал, какая про наше селенье славушка идет — что греха таить!
Надобно сказать, что Петр Михайлыч со времени получения из Петербурга радостного известия о напечатании повести Калиновича постоянно занимался распространением славы своего
молодого друга, и в этом случае чувства его были до того преисполнены, что он в первое же воскресенье завел на эту тему речь со стариком
купцом, церковным старостой, выходя с ним после заутрени из церкви.
Вон в доме первогильдейного
купца, в наугольной комнате, примащивается старуха-мать поправить лампаду, горящую перед богатой божницей, сердито посматривая на лежанку, где заснула
молодая ее невестка, только что привезенная из Москвы.
— Эх! Не тот, не тот ныне народ пошел. Жидковаты стали люди, не емкие. Посудите сами: на блинах у Петросеева Оганчиков-купец держал пари с бакалейщиком Трясиловым — кто больше съест блинов. И что же вы думаете? На тридцать втором блине, не сходя с места, богу душу отдал! Да-с, измельчали люди. А в мое
молодое время, давно уже этому,
купец Коровин с Балчуга свободно по пятидесяти блинов съедал в присест, а запивал непременно лимонной настойкой с рижским бальзамом.
И это убеждение, кажется ему, разделяет с ним и вся Москва — Москва, которая так пристрастно и ревниво любит все свое, в пику чиновному и холодному Петербургу: своих лихачей, протодиаконов, певцов, актеров, кулачных бойцов,
купцов, профессоров, певчих, поваров, архиереев и, конечно, своих стройных,
молодых, всегда прекрасно одетых, вежливых юнкеров со Знаменки, с их чудесным, несравненным оркестром.
Но близких знакомых не встретилось; всего лишь раза два пришлось ему кивнуть головой — одному
купцу, которого он знал отдаленно, и потом одному
молодому деревенскому священнику, отъезжавшему за две станции, в свой приход.
И рассказывает. Жил-был в уездном городе
молодой судья, чахоточный, а жена у него — немка, здоровая, бездетная. И влюбилась немка в краснорядца-купца;
купец — женатый, жена — красивая, трое детей. Вот
купец заметил, что немка влюбилась в него, и затеял посмеяться над нею: позвал ее к себе в сад ночью, а сам пригласил двоих приятелей и спрятал их в саду, в кустах.
Кроме небольшой кучки нас, гимнастов и фехтовальщиков, набрали и мертвых душ, и в списке первых учредителей общества появились члены из разных знакомых Селецкого, в том числе его хозяева братья Каменские и другие разные московские
купцы, еще
молодые тогда дети Тимофея Саввича Морозова, Савва и Сергей, записанные только для того, чтобы они помогли деньгами на организацию дела.
Между тем один пожилой
купец и с ним
молодой человек, по-видимому, сын его, подошли к надгробному камню, возле которого стоял Кирша, и стали разбирать надпись.
Купец, да на этот раз уж
молодой, встретился с ней на Крестовском и сразу понял, что она умница.
Про Пчелина-купца говорят люди, будто он душу погубил, когда
молодой был.
Играли по нескольку ролей каждый, все было очень хорошо. Я играл Добчинского,
купца Абдулина и Держиморду, то и дело переодеваясь за кулисами. Треуголка и шпага была одна. Входившие представляться чиновники брали их поочередно. Огромный Городничий повторял свою роль за суфлером, но это уже был не Качевский, его вытребовал Григорьев, а
молодой прекрасный суфлер С.А. Андреев-Корсиков.
Огород есть еще на Выборгской стороне: третьего года
купец нанимал под капусту; и такой
купец трезвый, совсем не берет хмельного в рот, и трех сыновей имеет: двух уж поженил, «а третий, говорит, еще
молодой, пусть посидит в лавке, чтобы торговлю было полегче отправлять.
Во время отсутствия господина с дамой в вагон вошло несколько новых лиц и в том числе высокий бритый, морщинистый старик, очевидно
купец, в ильковой шубе и суконном картузе с огромным козырьком.
Купец сел против места дамы с адвокатом и тотчас же вступил в разговор с
молодым человеком, по виду купеческим приказчиком, вошедшим в вагон тоже на этой станции.
Купец подошел к
молодому человеку в синем сюртуке и, поклонясь ему вежливо, сказал вполголоса...
— Позвольте мне вас предостеречь, батюшка. Вы, кажется, русской?
Молодой человек спрятал поспешно в карман бумагу, которую читал своим товарищам, и, взглянув недоверчиво на
купца, отвечал отрывистым голосом...
Один молодцеватый, с окладистой темнорусой бородою
купец, отделясь от толпы народа, которая теснилась на мосту, взобрался прямой дорогой на крутой берег Москвы-реки и, пройдя мимо нескольких щеголевато одетых
молодых людей, шепотом разговаривающих меж собою, подошел к старику, с седой, как снег, бородою, который, облокотясь на береговые перила, смотрел задумчиво на толпу, шумящую внизу под его ногами.
Молодой человек побледнел как смерть, рванулся из всей силы и, оставив в руке
купца лоскут своего сюртука, ударился бежать.
— Да что это они так расшумелись? — перервал Зарецкой. — Вон еще бегут из Никольской улицы… уж не входят ли французы?.. Эй, любезный! — продолжал он, подъехав к одному
молодому и видному
купцу, который, стоя среди толпы, рассказывал что-то с большим жаром, — что это народ так шумит?
— Я или не я, какое вам до этого дело; только перевод недурен, за это я вам ручаюсь, — прибавил с гордой улыбкою красноречивый незнакомец, вынимая из кармана исписанную кругом бумагу.
Купец протянул руку; но в ту самую минуту
молодой человек поднял глаза и — взоры их встретились. Кипящий гневом и исполненный презрения взгляд
купца, который не мог уже долее скрывать своего негодования, поразил изменника; он поспешил спрятать бумагу опять в карман и отступил шаг назад.
Молодой человек улыбнулся с удовольствием и, поглядев пристально на
купца, сказал...
Разве один Кузнецкой мост выйдет к тебе навстречу да с полсотни таких же шалобаев, как эти молокососы, — прибавил
купец, указывая на троих
молодых людей, которые вполголоса разговаривали меж собою.
Но вдруг из толпы, которая стояла под горою, раздался громкой крик. «Солдаты, солдаты! Французские солдаты!..» — закричало несколько голосов. Весь народ взволновался; передние кинулись назад; задние побежали вперед, и в одну минуту улица, идущая в гору, покрылась народом.
Молодой человек, пользуясь этим минутным смятением, бросился в толпу и исчез из глаз
купца.
Несмотря на свои
молодые лета, Перехватов был ревизором каких-то больниц и, получа в последнее время сей почти генеральский крест, начал в нем ездить к своим клиентам, из которых многие (по большей части
купцы) сразу же сочли нужным возвысить ему плату до десяти рублей серебром за визит.
Ключница Пелагея была в своем роде замечательная женщина: очень в
молодых годах бежала она, вместе с отцом своим, от прежних господ своих Алакаевых в Астрахань, где прожила с лишком двадцать лет; отец ее скоро умер, она вышла замуж, овдовела, жила внаймах по купеческим домам и в том числе у
купцов персиян, соскучилась, проведала как-то, что она досталась другим господам, именно моему дедушке, господину строгому, но справедливому и доброму, и за год до его смерти явилась из бегов в Аксаково.
В следующем экипаже ехали пристав Кирилин и
молодой Ачмианов, сын того самого
купца Ачмианова, которому Надежда Федоровна была должна триста рублей, и против них на скамеечке, скорчившись и поджав ноги, сидел Никодим Александрыч, маленький, аккуратненький, с зачесанными височками.
Он увидел брата сидящим на скамье, в полукружии
молодых лип, перед ним, точно на какой-то знакомой картинке, расположилось человек десять богомолов: чернобородый
купец в парусиновом пальто, с ногой, обёрнутой тряпками и засунутой в резиновый ботик; толстый старик, похожий на скопца-менялу; длинноволосый парень в солдатской шинели, скуластый, с рыбьими глазами; столбом стоял, как вор пред судьёй, дрёмовский пекарь Мурзин, пьяница и буян, и хрипло говорил...
— А вот, ребята, чудно тоже про
молодую Измайлиху сказывают, — заговорил, подходя к дому Измайловых,
молодой машинист, привезенный одним
купцом из Петербурга на свою паровую мельницу, — сказывают, — говорил он, — будто у нее с ихним приказчиком Сережкой по всякую минуту амуры идут…
Словоохотливости и вообще приятной общительности в Селиване не было; людей он избегал, и даже как будто боялся, и в городе не показывался, а жены его совсем никто не видал с тех пор, как он ее сюда привез в ручной навозной тележке. Но с тех пор, когда это случилось, уже прошло много лет, —
молодые люди тогдашнего века уже успели состариться, а двор в разновилье еще более обветшал и развалился; но Селиван и его убогая калека все здесь и, к общему удивлению, платили за двор наследникам
купца какую-то плату.